Электронный научный журнал

Введение. Проблема одиночества затрагивалась во многих исследованиях еще до периода пандемии COVID-19, и подразумевала под собой серьезный гериатрический синдром в современной геронтологии, связанный с такими синдромами как депрессия, сакропения, мальнутриция и другие [1, 6]. В настоящее время этой проблеме уделяется более пристальное внимание, и в зарубежной литературе все больше появляется публикаций и исследований, посвященных синдрому одиночества и социальной изоляции во время пандемии COVID-19. Авторами проводится анализ последствий для психического и физического здоровья лиц старших возрастных групп после необходимых мер по карантину и социальному дистанцированию. Безусловно, риск тяжелого течения, бактериальных осложнений и госпитализации в отделения интенсивной терапии при острой респираторной вирусной инфекции у лиц старших возрастных групп гораздо выше, однако такие жесткие социальные ограничения, к сожалению, приводят не только к социальному дистанцированию, но и к социальной разобщенности [5]. Исследователи в области нейродегенеративных расстройств констатируют, что клиники памяти, посещающие пациентов с деменцией, были вынуждены отменить свои личные встречи, в то время как исследования и клинические испытания в области болезни Альцгеймера также пострадали от негативных последствий пандемии [3, 8].

В связи с этим, рассматриваются самые разные механизмы по нивелированию влияния синдрома одиночества на функциональный статус человека – посредством оптимизации медицинской, социальной помощи, а также активного внедрения цифровых технологий [7,9].

В свете вышесказанного существует острая необходимость четкого понимания синдрома одиночества и его влияния на статус и жизнеспособность человека, выделение и воздействие  на заинтересованные при одиночестве компоненты гериатрического статуса с целью формирования «здорового» старения и сохранения на максимально высоком уровне функциональной способности человека.

Цель исследования – изучить одиночество людей пожилого возраста как био-психо-социальный феномен.

Материал и методы исследования.

На первом этапе исследования методом случайного отбора на протяжении 2015-2017 гг. нами было опрошено 340 человек, проживающих на дому, в возрасте от 65 до 72 лет (средний возраст составил 68,5+1,2 года) с целью выявления одиноких людей по двум критериям: 1)  одинокое проживание в квартире, 2) наличие высокой степени одиночества по данным опросника Д.Рассела и М. Фергюсона, при этом 107 или 31,5% человек имело одиночество высокой степени выраженности (48,7+3,2 балла) [2].

В результате этой части исследования нами было сформировано две группы испытуемых – контрольная (n=34, возраст составлял от 66 до 71 года, средний возраст 68,1+1,4 года) и основная (n=35, возраст был от 66 до 72 лет, средний возраст был 68,4+1,3 года), у людей контрольной группы имел место низкий уровень одиночества по опроснику Д.Рассела и М. Фергюсона – 10,5+1,2 балла, у людей основной группы – высокий уровень 47,6+1,9 балла. У людей контрольной и основной групп были изучены данные медицинской карты амбулаторного больного (ф. 025/у) с целью сопоставления геронтологического статуса и формирования однородных групп сравнения.

На втором этапе исследования были изучены био-психо-социальные аспекты геронтологического статуса людей пожилого возраста, живущих дома, с высоким уровнем одиночества в сравнении с людьми с низким уровнем одиночества. Для комплексного подхода к изучению одиночества как био-психо-социального феномена нами были использованы следующие показатели:

- уровень провоспалительных цитокинов – фактор некроза опухолей α (TNF-α), интерлейкины 1, 2, 6 (IL-1, IL-2, IL-6), уровень противовоспалительных цитокинов - интерлейкины 4, 10 (IL-4, IL-10. Для изучения нейроиммуноэндокринологического статуса было проведено лабораторное определение их уровня ферментативным методом с использованием стандартных реактивов на биохимических автоанализаторах FP-901 «Lab system» (Франция), «Harizon» (Канада);

-  мотивация к приму пищи, характер и регулярность питания и антропометрические характеристики статуса питания были изучены на основе валидизированного опросника Mini Nutritional Assessment (MNA) в двух частях, который является частью патентованной компьютерной программы «Оптимизация ухода в гериатрии в зависимости от степени старческой астении на основании специализированного гериатрического осмотра», представленной на сайте АНО «Научно-исследовательский медицинский центр «Геронтология» (www.gerontolog.info) с автоматическим расчетом и обработкой полученных данных;

- сила мышц была определена при помощи кистевого динамометра, ориентировочная масса мышц была рассчитана по формуле: масса мышц = окружность плеча в области трицепса (см) – 3,14 Х толщина кожно-мышечной складки над трицепсом (см) [4]; - выраженность тревожности на фоне одиночества была выявлена при помощи теста Спилбергера-Ханина; - степень функциональной способности пожилых людей была выявлена при помощи опросника качества жизни SF-36 как отражающего основные параметры геронтологического статуса.

В результате проведения данного раздела исследования нами были получены данные, которые характеризуют био-психо-социальные особенности пожилых людей с высокой степенью одиночества, а также основные позиции гериатрического статуса и среды, которые могут быть объектом воздействия при оказании помощи и поддержки одиноким людям, живущих дома.

Результаты исследования и их обсуждение.

Нейроиммуноэндокринные изменения при одиночестве. Выявленные нейроиммуноэндокринные изменения у одиноких пожилых людей характеризовались недостоверной тенденцией к увеличению содержания провоспалительных цитокинов и достоверным снижением уровня противовоспалительных сигнальных молекул (Рисунок 1). 

*p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы.

Рисунок 1. Особенности нейроиммуноэндокринного статуса у людей пожилого возраста с синдромом одиночества (содержание сигнальных молекул в сыворотке крови, пг/мл).

Питание одиноких пожилых людей. Согласно полученным данным, наличие синдрома одиночества имело достоверную положительную корреляцию со снижением мотивации к питанию, отмечалось ухудшение рациона по сравнению с людьми без выраженного чувства одиночества, что приводило к ряду антропометрических изменений, в том числе снижению индекса массы тела. Так, по данным опросника Mini Nitritional Assessment нами было выявлено, что у людей с низком уровнем одиночества имел место нормальный статус питания – 25,5+0,8 баллов, в то время как у одиноких людей нами был выявлен феномен недостаточности питания в выраженной степени – 17,7+1,5 балла, p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы.

При анализе позиций опросника обратило на себя внимание, что величина индекса массы тела в контрольной группе была достоверно выше по сравнению с людьми основной группы – 23,5+3,2 и 20,7+2,6, p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы. Изменения статуса питания у лиц в основной группе были обусловлены как снижением мотивации к употреблению пищи – снижение аппетита было у людей контрольной и основной групп соответственно у 15 (44,1%) и 34 (97,1%), наличие психологических проблем отметили соответственно 10 человек (29,4%) и 32 человека (91,4%). Изменения психологического статуса и снижение мотивации к приему пищи имели достоверную положительную корреляцию с феноменом недостаточности питания, r=+0,8, p<0,05.

У одиноких пожилых людей нами также были выявлены изменения качества рациона. В частности, в контрольной и основной группах регулярное употребление в пищу овощей и фруктов было соответственно у 23 (67,6%) и 5 (14,3%) людей, включенных в исследование; употребление достаточного количества белковой пищи – 29 (85,3%) и 4 (11,4%), употребление достаточного количества жидкости (меньше 30 – 50 мл на 1 кг массы тела) было отмечено соответственно у 30 (88,2%) и 12 (34,3%) опрошенных. Феномен недостаточности питания имел положительную корреляцию со снижением количества употребляемых овощей и фруктов, r=+0,8, p<0,05; недостаточным употреблением белковой пищи,  r=+0,9, p<0,05; недостаточным употреблением жидкости, r=+0,7, p<0,05.

Динапения и масса мышц у одиноких пожилых людей. При проведении исследования нами было выявлено, что феномен недостаточности питания как параметр геронтологического статуса имел достоверную положительную корреляцию с развитием мышечной слабости (динапения) и не был связан с массой мышц, которая достоверно не изменялась (Рисунок 2). 

*p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы.

Рисунок 2. Показатели состояния мышц – силы и масса мышц  (кг).

Развитие динапении при этом имело достоверную сильную положительную связь с феноменом недостаточности питания, r=+0,7, p<0,05.

Тревожность и одиночество. При применении теста Спилбергера-Ханина нами было выявлено, что у одиноких людей имел место достоверно более высокий уровень тревожности за счет ситуативного компонента как реакции на одиночество по сравнению с людьми контрольной группы – 49,8+2,4 балла (высокая тревожность) и 30,7+2,7 балла (пограничное значение между низкой и средней тревожностью), p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы.

Тревожность как реакция на одиночество имела достоверную сильную положительную корреляцию с ощущениями опрошенных людей (Таблица 1).

Таблица 1

Распространённость ответов по утверждениям для определения уровня тревожности по шкале ситуативной тревожности теста Спилбергера-Ханина (абс./%, фрагмент)

Высокая тревожность, таким образом, является составной частью био-психо-социальной картины одиночества

Функциональная способность и качество жизни одиноких пожилых людей. При изучении особенностей функциональной способности и качества жизни у одиноких людей пожилого возраста нами было выявлено, что параметры «общее здоровье», «боль», «ментальное здоровье» и «физическое функционирование» достоверно не отличались в контрольной и основной группах.

Достоверные отличия между людьми, вошедшими в контрольную и основную группы, были выявлены в отношении следующих параметров: «ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием» - 74,5+2,9 и 61,4+2,3 балла; «ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием» - 73,2+3,1 и 61,2+2,7 балла; «социальное функционирование» - 64,1+1,8 и 52,3+1,5 балла; «жизненная активность» - 61,7+2,1 и 53,1+1,9 балла, p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы (Рисунок 3).   

*p<0,05 между показателями у людей пожилого возраста контрольной и основной группы.

Рисунок 3. Качество жизни при синдроме одиночества
(фрагмент опросника SF-36) (баллы).

Факторный анализ вклада изученных параметров в био-психо-социальную картину одиночества. При изучении вклада и взаимоотношений изученных факторов в формировании био-психо-социальной картины одиночества нами было выявлено, что наибольшая величина факторной нагрузки принадлежит снижению мотивации к приему пищи (F=0,976, p<0,05) и высокой степени тревожности как реакции на одиночество (F=0,954, p<0,05). С изменением пищевого поведения имела место сильная положительная корреляция с высокой величиной факторной нагрузки с антропометрическими изменениями, в частности, снижением величины индекса массы тела (F=0,823, r=0,9, p<0,05) и динапенией (F=0,814, r=0,8, p<0,05). С ними были ассоциированы изменения нейроиммунноэндокринного профиля, в частности, снижение продукции противовоспалительных цитокинов (F=0,825, r=0,8, p<0,05). Мотивационно-поведенческие и антропометрические особенности одиноких пожилых людей обусловливали снижение качества жизни и функциональной способности, формирование тенденции к ухудшению когнитивных способностей (F=0,829, r=0,8, p<0,05) (блок-схема 2).

Заключение. Таким образом, синдром одиночества следует рассматривать как био-психо-социальный феномен, оказывающий значимое влияние на функциональную способность и качество жизни лиц пожилого возраста, и в том числе, негативное влияние на возрастную жизнеспособность. Современные реалии диктуют все более возрастающую необходимость углубленного изучения синдрома одиночества как медико-социального феномена, причем с вовлечением в исследования более молодых возрастных групп.

Список литературы

1. Ильницкий А.Н., Крохмалёва Е.В., Коршун Е.И. Одиночество как новый гериатрический синдром: фокус на питание. Клиническая геронтология. 2018; 5-6: 28-31

2. Корчагина С.Г. Психология одиночества: учебное пособие. М.: Московский психолого-социальный институт. 2008

3. Alonso-Lana S, Marquié M, Ruiz A, Boada M. Cognitive and Neuropsychiatric Manifestations of COVID-19 and Effects on Elderly Individuals With Dementia. Front Aging Neurosci. 2020;12:588872. doi:10.3389/fnagi.2020.588872

4. Cruz-Jentoft AJ, Landi F. Sarcopenia. Clin Med (Lond). 2014;14(2):183-186. doi:10.7861/clinmedicine.14-2-183

5. Hwang TJ, Rabheru K, Peisah C, Reichman W, Ikeda M. Loneliness and social isolation during the COVID-19 pandemic. Int Psychogeriatr. 2020;32(10):1217-1220. doi:10.1017/S1041610220000988

6. Isik K, Başoğul C, Yildirim H. The relationship between perceived loneliness and depression in the elderly and influencing factors. Perspect Psychiatr Care. 2021 Jan;57(1):351-357. doi: 10.1111/ppc.12572.

7. Sya'diyah H, Nursalam N, Mahmudah M, Wicaksono WP. Relationship between caring nurses and elderly loneliness. J Public Health Res. 2020 Jul 2;9(2):1829. doi: 10.4081/jphr.2020.1829.

8. Wu, B. Social isolation and loneliness among older adults in the context of COVID-19: a global challenge. glob health res policy 5, 27 (2020). https://doi.org/10.1186/s41256-020-00154-3

9. Zhang Q, Guo X, Vogel D. Addressing elderly loneliness with ICT Use: the role of ICT self-efficacy and health consciousness. Psychol Health Med. 2020 Nov 13:1-9. doi: 10.1080/13548506.2020.1847302.